О чём свидетельствует заявление постоянного представителя США при ООН Линды Томас-Гринфилд (Linda Thomas-Greenfield) об отсутствии у США враждебных намерений в отношении Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) и готовности США ко встрече с представителями Пхеньяна без предварительных условий (“We have offered to meet the DPRK officials, without any preconditions, and we have made clear that we hold no hostile intent toward the DPRK”) [1], на что обращается особое внимание в украинской прессе [2; 3]?
Во-первых, такое внешне «примирительное» заявление сделано лишь в дополнение к крайне жёсткой критике в отношении КНДР в связи с непрекращающимися испытаниями северокорейских баллистических ракет в нарушение ранее принятых Советом Безопасности ООН резолюций и несмотря на введенные против КНДР санкции.
Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) часто действует на геополитической арене не так, как принято вести себя странам такого ранга, с учётом их экономического и культурно-политического потенциала, а подобно настоящей великой державе. Вопреки господствующей в мире относительной «политкорректности» средних и малых стран Пхеньян часто показывает свой «норов». КНДР за счёт политики максимальной мобилизации всех (довольно ограниченных) ресурсов страны старается развивать передовые военные технологии, создавать и испытывать новейшие образцы стратегических вооружений.
Северная Корея уже вошла в число де-факто ядерных держав. Этим КНДР, наряду с несколькими другими государствами (прежде всего Индией, Пакистаном и Израилем), нарушила международно-правовую базу современного мироустройства в сфере ядерных вооружений и ядерного разоружения, формально предполагающую наличие в мире небольшой группы «легитимных» ядерных держав и основной массы стран мира в статусе неядерных. В качестве важнейшей составной части политики «опоры на собственные силы» КНДР сознательно избрала путь создания своего стратегического ракетно-ядерного потенциала в соединении с реальной готовностью к самопожертвованию при нанесении своим несравненно более мощным противникам «неприемлемого» для них, хотя и не фатального ущерба. Такая стратегическая линия рассматривается КНДР как действенная гарантия против «гуманитарных интервенций» и акций по «принудительной демократизации», подобных тем, которые США и Запад в целом неоднократно применяли в течение последних 30 лет – в бывшей Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии, а до этого во многих других странах, в частности, на Гренаде, в Доминиканской Республике, Панаме и т.д.
США и Запад в целом осуществляют в отношении КНДР политику практически полной блокады – изоляции во всех сферах, включая финансовую, технологическую, международной торговли и т.д. Санкции Совета Безопасности ООН в отношении КНДР действуют с 2008 года и время от времени усиливаются. Но благодаря соседству Северной Кореи с Китаем и Россией и наличию между ними определённого взаимопонимания в подобной политике тотальной изоляции появляются существенные «зазоры» и «пробелы». Внутри же КНДР поддерживается относительная стабильность хотя и во многом стагнирующих, но в целом сохраняющих устойчивость основных сфер социально-экономической жизни монистического (не плюралистического) общества.
Неоднократно предпринимавшиеся США попытки «припугнуть» КНДР с помощью демонстрации своей военной мощи у берегов и на границе Северной Кореи не производили на руководство КНДР особого впечатления. Поэтому ещё президентом Дональдом Трампом была избрана новая линия – поиска возможных компромиссов, и в 2018–2019 годах он трижды встречался с лидером КНДР Ким Чен Ыном. Это вполне логично особенно в связи с тем, что такая политика в отношении восточноазиатского «крепкого орешка» (КНДР) соответствует стратегическому намерению руководства США – создать систему альянсов и компромиссов, направленную на «окружение» и геополитическое ослабление Китайской Народной Республики, объявленной главным стратегическим оппонентом США. Для Северной Кореи в такой политике США тоже могло бы найтись место.
Но все это – составляющие многослойной (многоуровневой), многоаспектной и, конечно же, многовариантной политической стратегии. Обещания «полного освобождения Корейского полуострова от ядерного оружия» (“Our goal remains the complete denuclearization of the Korean Peninsula” [4]) привлекательны для влиятельных соседей Кореи – Китая и России, при условии также и полного вывода ядерных сил США с территории Южной Кореи и близлежащих морских пространств. Такие шаги создавали бы дополнительные благоприятные условия для объединения в перспективе двух нынешних корейских государств – для воссоединения Кореи.
Пока же в во многом привлекательных высказываниях высокопоставленного американского дипломата (постоянного представителя США при ООН Линды Томас-Гринфилд) лишь вновь обозначаются возможные контуры для «соблазнения» малого противника возможностью компромисса, а также для показа всему миру одного из аспектов «миролюбивых устремлений» демократической партии США. Для укрепления ядерной безопасности в мире и основ для мирного развития народов Восточной Азии необходима выработка надёжных многосторонних гарантий безопасности всех и каждого из государств региона. А существующее взаимное недоверие, совершенно обоснованное в связи с плачевной предыдущей исторической практикой, преодолевать нелегко. На это могут уйти долгие годы и потребуется серьёзная партнёрская работа государств региона и всех великих держав.
